«Вы опять туда пойдёте, сэр?»
Тихий голос Ватари раздаётся со стороны гостиной. Я с папкой в руках и перекинутой через плечо кофтой стою у него на дороге. «Если ты об университете, Ватари, то да, конечно». Мой ответ. Голос немного заглушён из-за того, что я не утруждаю себя элементарными правилами вежливости, а, посмотрев на часы и убедившись, что время поджимает, одеваю кофту прямо на ходу. «Я довезу вас, сэр». Не вопрос. Констатация факта. Мне не положено оставаться одному. Его бы воля, и он с тем же выражением лица, что и при приготовлении чая, сидел рядом со мной на лекциях. Но к моему счастью даже он понимает сейчас, что это разобьёт вдребезги и без того не самую хорошую легенду. Он уходит за машиной, а я, наспех сделав пару глотков обжигающего сладкого чая, оглядываюсь вокруг. Кажется, всё, что можно было сделать, я сделал. Теперь очередной выходной… 4 пары полной свободы. На моих губах появляется такая редкая улыбка, и я тоже покидаю номер отеля, чтобы в очередной раз стать Рюугой Хидеки - первокурсником лучшего вуза Японии.
«Сэр, каков шанс того, что Ягами Лайт действительно является Кирой?»
Шум дороги за стеклом. Мы уже почти приехали, но мне всё равно придётся ответить на этот вопрос. «5 процентов». Я немного покривил душой… Ну хорошо, не немного. Неделю назад было 270 из ста возможных, но кого это волнует, пока не нашлось прямых улик? «Вот как, похоже, шанс того, что он Кира, постоянно увеличивается…» «Да» - это что-то новенькое. Впервые слышу от него хоть какой-то комментарий по поводу этого дела. Машина тормозит у ворот, ведущих на территорию университета, я открываю дверь и выхожу. «Сэр, если позволите, то я хотел бы заметить…» - а вот это что-то совсем новое. Медленно поворачиваю голову, чтобы посмотреть на сидящего за рулём автомобиля, человека. «Да?» «Вы действительно думаете, что серийный маньяк, убийца, это тот человек, с которым вы бы хотели провести остаток своей жизни?» Не в бровь, а в глаз. Устремляю на Ватари вопросительный взгляд, а он в ответ только пожимает плечами. «Вчера было 9 процентов, сэр».
***
Ему не нравилось в этом человеке абсолютно всё. Манера говорить, есть, пить, спать. Бесило то, как он ходит, или то, как паясничает когда сидит. И всё это могло бы окупаться тем, что этот человек действительно оказывает неоценимую помощь в деле поимки Киры, если бы… Если бы этот фрик не считал Кирой его сына.
Ну вот и опять началось. «Ягами-сан, вы не могли бы взять с собой всех следователей, кто сейчас свободен и съездить…» Плевать, куда он попросит – прикажет поехать в этот раз. Только слепой не увидит реальную причину. Он снова будет допрашивать Лайта. «Не волнуйся за меня, пап. Я останусь здесь и помогу Рюдзаки». И как мой сын может быть Кирой?! Только святой может выносить присутствие этого человека один на один в течение такого долгого времени. Лайт одобряюще улыбается. Что ж, в этот раз я уйду, но не надейся, что тебе удастся на этот раз долго мучить моего сына! Должна же быть хоть какая-то мера!
«И чем ты предлагаешь заняться на этот раз?» «Лайт-кун, тебе не показалось, что твой отец что-то задумал?...» «Рюдзаки, ты же гений, мог бы попробовать придумать более правдоподобную причину для того, чтобы сегодня быть сверху...»
С самого начала было ясно, что в этом офисе не удастся найти никаких ключей к делу Киры. Ну ничего, в этот раз мы закончили намного раньше, чем думали, и у меня теперь есть возможность поймать Рюдзаки на горячем. «Лайт! Рюдзаки, вы…»
Ему не нравилось в этом человеке абсолютно всё. Манера говорить, есть, пить, спать. Бесило то, как он ходит, или то, как паясничает когда сидит. И всё это могло бы окупаться тем, что этот человек действительно оказывает неоценимую помощь в деле поимки Киры, если бы… Если бы его так не бесило, то что этот фрик спал с его сыном.
***
Ноябрь. Не по осеннему яркое солнце заливает всё вокруг жёлтой краской. Откуда-то слышны детские крики и смех. Словно в противоположность тому свету, что пронизывает весь этот день, небольшая группа людей стоит у свежей могилы. Все с одинаковым выражением на лицах смотрят на пустую надгробную плиту. Ни у кого из них в глазах нету ни жалости, ни ощущения потери. Есть только тень того пепла, в который обратились их надежды в тот момент, когда тело человека, который уже никогда не откроет своего имени, стало золой. В стороне стоят парень и девушка. Она вытирает слёзы, такие же поддельные, как и деланная печаль остальных. Он аккуратно обнимает её за плечи и тихо отвечает на очередные глупые вопросы. Ему нет до неё дела. Кира уже в который раз ведёт мысленный диалог с L, но даже в мыслях не выходит полной победы. Как можно победить у того, чьё имя ты так и не знаешь?
Декабрь, промозглый ветер несёт с собой мелкие частицы того, что даже язык не поворачивается назвать снегом. Маленькие осколки льда, словно понимают, что не смогут нанести вреда человеку, стоящему возле одинокого надгробия, но всё равно не прекращают попыток заставить его проявить хоть какие-то чувства. Но Кире не до них. Прошел ровно месяц с того момента, как он был здесь. Ровно месяц с того дня, как здесь появилась небольшая мраморная плита, на которой нет ничего, кроме даты. Тот, кто лежит сейчас под землёй, так и унёс все свои тайны с собой, а мертвые делятся своими секретами ещё неохотнее, чем живые. Молодой человек поправляет воротник пальто и идёт прочь. У того, кто считает себя Богом, слишком много дел.
Проходит несколько лет, а картина так и не меняется. Молодой человек, пустое надгробие и мысленные споры. И уже не ясно, где, кто и когда ошибся. Результат всё равно останется тем же. Вздох. Кира присаживается на скамейку недалеко от могилы. Сейчас ему уже не надо спешить. Старый мир уже проиграл, осталось только подождать, пока он осознает, что дальше сопротивляться бесполезно. Снова крики детей. Усмешка. Им нет дела до тех, кто уже ушёл. В них нет уважения к старшим, даже надгробие, похоже, показалось им неплохим местом для обучения письму. Всего 4 буквы, складывающиеся в одно слово. В одно имя. Elle. Молодой человек медленно встаёт со скамейки, поднимает воротник повыше, чтобы хоть как-то скрыться от очередных чудачеств природы, и идёт прочь. У того, кто считает себя Богом снова слишком много дел.
Назад |