Кира
Эл… Я избавился от опасного соперника. Я никогда не жалел об этом. Или он – или я – мы понимали это оба, до последнего момента. И все же, меня охватили сомнения тогда, у самого финала. Его слова о дружбе… А потом его забота… глупо, ведь это из-за него я вымок до нитки!
Глупо и нерационально, у меня никогда не было друзей – были только люди, которых я использовал для доступа к информации… Но его слова заставили меня желать невозможного – того, что бы мечта Рюдзаки сбылась, и мы действительно были друзьями. Чтобы я мог быть откровенным с ним, чтобы чувствовал его поддержку – того, кто не будет бояться или ненавидеть меня, и не будет зависим от меня, как Миса… Глупо было надеяться на его понимание.
Но я часто ловлю себя на мысли, что вспоминаю его, когда размешиваю чай в кружке, или когда Миса доедает свое пирожное – я думаю, так же бы он ел пирожное, и, да, он не болтал бы без остановки, но он определенно говорил бы со мною своим тихим вкрадчивым голосом…
Рюдзаки… Эл… Для меня как будто два разных человека… Он навсегда остался для меня Элом. Я оставил его таким навечно. Закон выживания.
И всё же, жизнь без него потеряла свою остроту.
Эл
Я смотрю на него, и вижу, как непохож Кира на Лайта, которого я знал. Кира, который живет сейчас в его теле, и смотрит на этот мир глазами Лайта.
Лайт умер. Он был тяжело болен, когда стал защищать свою жизнь с помощью невинных, и сейчас он мёртв… Когда же он умер? Когда возомнил себя богом, и записал первое имя в тетрадь смерти, перепутав справедливость с желанием возвыситься. Падший ангел, кажется, был первым?
Нет, это было началом пути, которое приведет его к падению. Когда же чистота и свет стали исчезать из его глаз? Когда умерли первые невиновные? Он окончательно переступил ту тонкую грань, что отделяет свет от тьмы, и Кира захватил его душу.
И всё же, мне посчастливилось знать Лайта. Тогда, когда он отказался от тетради – теперь мне известно всё, что произошло – тогда он вновь стал самим собой.
И то время было для меня… счастливым? Я и сейчас с недоверием смотрю на своё запястье, не понимая, почему на нём нет браслета, почему мы не скованы цепью. Потому что я не вижу ее, и знаю, что она есть. Его взгляд, он стал другим на то счастливое, но короткое время, когда я поверил, что я не одинок. Что у меня есть друг. И даже напарник.
Но даже тогда я хотел и не мог отбросить мысль о том, что он – Кира.
Рюук
Это смешно. Я парю у правого плеча Лайта, а он – завис в воздухе у левого. Засунул руки в карманы и висит – новоявленный шинигами. Естественно, я не говорю о нём Лайту. Этого, по своей традиции, долгое время пытался игнорировать. Но не так-то это и просто, не замечать шинигами, который месяцами околачивается около владельца твоей тетради. Слава богу, такое безделье вечно длиться не может, ему приходилось возвращаться в наш мир. Но обратно он возвращается как по часам.
Вот как сегодня – я чуть яблоком не подавился от неожиданности. Никакого терпения не хватит такому общительному мне держать свой рот на замке, тем более со старым знакомым, хоть и в одностороннем порядке.
В конце концов, я и не выдержал, решил познакомиться, и стал перебрасываться с ним малозначительными фразами. Не часто – Эл не разговорчив, да и поболтать при Лайте, с кем не в пример интересней общаться, при остальных не чаще получится. Зато жить стало веселей! К тому же в последнее время нервы у Лайта всё же начали сдавать, и общается он порой на повышенных тонах. Таковы все люди – жизнь в постоянном напряжении для них – тяжелая штука. Шинигами стрессы не грозят – какие стрессы, когда впереди вечность? Одна сплошная скука!
В честь знакомства я предлагал Элу яблоки, но, похоже, они не в его вкусе. Однако у Эла появилась привычка – досыпать сахару в остатки чая Лайта и допивать маленькими глотками. Лайт пару раз с удивлением морщился и выливал остывший чай в раковину. Наконец поинтересовался у меня, будет ли это продолжаться в дальнейшем. Я сказал, что, похоже, будет, и он стал наливать две чашки чая. Догадливый больно, я даже сделал вид, что пью: меньше знаешь – крепче спишь!
Я сам не знаю, почему Эл облюбовал себе место рядом с Лайтом. Видимо, не для того, чтобы забрать его с собой в могилу. Я даже полюбопытствовал у Эла, почему он не даст Лайту прикоснуться к своей тетради – интересная получилась бы встреча. Эл только покачал головой: «Что бы у него была и моя тетрадь тоже?»
Я вот что считаю: странные они. Оба!
Кира
Я тяжело дышал. Было больно, боль пробирала до костей. Я понимал, что умираю. Смерти я не боялся. Смерть и боль – ничто перед страхом того, что я не успею завершить свою миссию. Я не успел. О чём еще беспокоится? Когда его руки коснулись меня, и я увидел его, мне показалось, что именно так и должен выглядеть мой ангел Смерти. Он вложил в мои пальцы тетрадь и присел рядышком, на корточки
– Так сидеть перед умирающим… невежливо, - прошептал я. Он меня услышал, тонкие пальцы вплелись в мои волосы. На секунду я ощутил их прикосновение, а затем контуры его руки исчезли, словно растворились в воздухе.
- Галлюцинации, да? Наверно, у меня галлюцинации… Рюдзаки.
Он молча покачал головой. Мне в свою очередь показалось не вежливым истекать кровью перед ним, я поднял руку к груди и прикрыл рану.
Рюук присел рядышком:
- Ты умираешь, Ягами. Окончательно. И тебя не будет ждать ни ад, ни рай. Ты не станешь шинигами. Ты просто исчезнешь - никакого переселения душ и прочей белиберды.
- Спасибо, Рюук… за информацию… я знаю… - я закашлялся, перевел глаза на мертвого агента около выхода из комнаты. Вновь посмотрел на Рюука.
- Наверное, тебе наскучило… наблюдать за мной. Ты сможешь… наконец забрать… тетрадь… А вы, вы умираете также?
- Так же, - Рюук широко ухмыльнулся, - но я постараюсь этого не делать, Лайт. Я буду скучать по тебе… и по яблокам.
Я улыбнулся, укладывая голову на бок – сил двигаться больше не было, да это было и не нужно – на меня в упор смотрел Рюдзаки. Такой знакомый пристальный взгляд, словно он видит во мне что-то, о чём я сам не знаю.
- Уже совсем чуть-чуть – прошептал я ему, - Ты выиграл.
Мне на секунду стало больно: спазм свел всё тело. А потом Рюдзаки резко схватил меня за волосы, приподнимая мою голову к себе, и поцеловал. Это было странно… так странно… больно и хорошо…
Рюук
- Эх.
Я поднял с земли тетрадь. Сначала ту, что Лайт выронил, когда в него стреляли. Потом, из его расслабленных пальцев, вторую, Эла. Песок укрывал Ягами словно саван.
Людям довольно сложно понять друг друга. Тем более нам, шинигами. Надо же, променять свою жизнь на небытиё за какой-то поцелуй! Записать имя агента, чья смерть отсрочит смерть Лайта на ничего ни решавшие несколько минут (которые, впрочем, определили судьбу Эла)! Уже получив смертельное ранение Лайт смог бы только умереть спокойно. Хотя, может, этого Эл и добивался?
Зато теперь у меня есть две тетради!
Однако, да… мне будет не хватать этих двоих… и яблок…
Все-таки, с людьми так интересно! %)
Назад |